Социальный капитал
Клод Леви-Стросс отводит табаку исключительное место в своей дихотомии взаимоотношений человека с окружающим миром. В его книге «От меда к пеплу» табак не считается ни сырой, ни приготовленной пищей — он является «метакулинарным».
У него есть и качества, присущие природным объектам, которые можно найти в мире, и свойства вещей, производимых человечеством.
Курение определяет саму суть того, что значит быть человеком. Мы курим вместе с другими людьми после еды в клубах, курим вдвоем (лучше всего в постели после секса), курим в одиночестве.
И во всех этих случаях курение укрепляет нашу связь с сообществом, которое называется человечеством, — даже курение в одиночестве, которое подчеркивает отчуждение от всех.
Но тот же процесс курения лучше всего позволяет выстроить беседу. Как заметил в 1782 году Уильям Купер,
«Если трубка прерывает ход беседы своими затяжками, / То достаточно сказать даже половину фразы».
Рассказывают даже, что в 1833 году встретились Ральф Уолдо Эмерсон и Томас Карлейль. Они вместе раскурили трубку и сидели молча до полуночи, но когда пришло время расходиться, оба были очень довольны этим полезным и приятным вечером.
Тот, кто курит, — самый лучший муж: в 1885 году Роберт Луис Стивенсон писал:
«Ни одна женщина не должна выходить замуж за трезвенника или за того, кто не курит. Все это поддерживает форму мужчины, придает необычайную силу фантазии, делает его по-настоящему честолюбивым, способствует праздности и довольству, и в неменьшей мере полезно для семейного счастья».
Курильщик становится и самым лучшим солдатом. В британском медицинском журнале Lancet за 3 октября 1914 года редактор отмечал, что
«конечно, нужно отбросить сильное предубеждение против курения, учитывая то, каким источником комфорта оно является для моряка или солдата в изматывающей нервы военной кампании… табак — действительно источник радости и спокойствия, если только у нас хватает времени на эту прихоть, которую мы заслужили».
Спустя 50 лет аргентинский революционер Че Гевара, вспоминая время на холмах Кубы, осознавал, что
«в жизни партизана привычным и чрезвычайно важным расслабляющим средством является дым… дым в минуты отдыха — это лучший друг одинокого солдата».
Словом, курение было исключительно полезным для общества, пока тревога за возможные последствия, возникшая тогда же, когда на Западе начали курить, не возобладала над удовольствием и курение не начало восприниматься как губительное для человека, супружеской четы и общества.
Миазмы, воздействуя на пассивного курильщика, проникают в его тело и разрушают не только социальную сеть, но и саму жизнь. Это, конечно, делает сомнительным восприятие курения как силы, сплачивающей людей.
Однако вполне вероятно, что это всего лишь одна из примет постмодернизма, как отмечает Роберт Д. Патнэм в своей книге «Боулинг в одиночестве: крах и возрождение американского общества» (2000).
Патнэм предупреждает читателя, что то, что лежит в основании социального капитала, — сама ткань, из которой сотканы связи людей друг с другом, — стремительно деградировала, обедняя тем самым нашу жизнь и общество.
Люди становились все менее социальными, все меньше было организаций, где они встречались, они все реже были знакомы со своими соседями, реже виделись с друзьями и даже в меньшей степени общались с семьей. Праздничных ужинов стало в два раза меньше, даже в боулинг уже стали ходить в одиночестве — игроков стало как никогда много, но совместные матчи, лиги боулинга не пользуются популярностью. И во всех приведенных случаях либо запрещается курить, либо курят люди тоже в одиночестве.