Изображение курящих женщин

Женщины и изображение курения в XIX веке

В течение XIX века в рекламе, на карикатурах, в живописи, поэзии и прозе все чаще появлялись курящие женщины — в то же время рос рынок табачных изделий. Продавцы табачной продукции, желая привлечь курильщиков, в том числе потенциальных, в качестве приманки использовали изображения красавиц, но редко — курящих.

Курящих женщин можно было увидеть на карикатурах, но эти образы всегда были уродливыми и безнравственными. У художников и романистов (в особенности работавших над злободневными темами) образ курильщицы тоже был окрашен негативно. Только у нескольких художниц и писательниц курильщицы оказываются положительными персонажами, уверенными в себе женщинами.

В искусстве XIX века курильщицы изображаются относительно редко, и это вполне соответствует социальной норме того времени. Курение было важной составляющей в ритуалах общения мужчин, будь то в курительной комнате клуба или дома.

После ужина, когда женщины выходили из-за стола, мужчины могли поговорить о плотских наслаждениях, деньгах и важных по-литических и социальных событиях. То, насколько необычным для среднего класса был образ курящей женщины, отражено в одном высказывании Чарльза Диккенса, которое приводит его биограф Джон Форстер.

Однажды писатель случайно очутился в номере шикарной гостиницы среди женщин, которые начали курить.

«Я был изумлен, как никогда прежде, — пишет он. — Я знал многих женщин всякого сорта, но никогда еще не видел, как женщина курит… будь то даже шлюха или цыганка».

В XIX веке трубки, сигары и сигареты стали таким же атрибутом утверждающейся мужественности, как и другой предмет фаллической формы — цилиндр, который можно было встретить повсюду. На карикатурах того времени банкиры держат в руках мешок с деньгами, а в зубах — непременную сигару, политики клубами дыма подчеркивают свою жизненную силу. Художники, работавшие в эротических жанрах, например Фелисьен Ропе, подчеркивали в своих работах фаллическую природу принадлежностей для курения visit kushcapital.cc.

Эдвард Мунк в гравюре 1895 года «Тет-а-тет» изобразил комнату, где выпивают мужчина и женщина. Дым из трубки, которую курит мужчина, застилает лицо женщины — намек на эякуляцию очевиден.

Если в изобразительном искусстве подчеркивалась параллель между возбужденным пенисом и сигаретой или сигарой, то в литературе сигарета, сигара или трубка, которую курит мужчина, обычно описывалась как «женственный» предмет — в соответствии с традицией, появившейся еще в правление Елизаветы I (1533-1603).

Карл Вернер в поэме «Она» говорит о сигарете: «Я нежно прижал ее к губам«. В стихотворении неизвестного автора «Выбор жены как трубки и табака» есть такие строки: «Пусть у неё будут такие же изящные формы; / Пусть её дыхание будет таким же нежным, как твоё; / А когда я целую её губы, / Пусть она обжигает меня, как ты, и дарит мне блаженство». Редьярд Киплинг называет свои гаванские сигары «гаремом смуглых красавиц, связанных по пятьдесят в ряд«.

К третьей четверти XIX века, когда сигареты стали дешевле и доступней, женщины всех классов стали больше курить. Суфражистки и «новые женщины» часто курили напоказ, таким образом подрывая стереотипы традиционного женского поведения.

Художники-мужчины открыли новый, современный сюжет для своих картин — женское курение. Иногда на их картинах курильщицы выглядят изможденными и отчаявшимися, как в картине «Лакомый кусочек» Мане (ок. 1877, Национальная галерея искусств, Вашингтон) или в «Женщине в кафе „Тамбурин»» Ван Гога (1888, Музей Винсента Ван Гога, Амстердам).

Иногда курильщицы — суфражистки, которые, вместо того чтобы заботиться о домашнем очаге, курят и пьют в кафе, иногда — куртизанки, которые кажутся рабынями своих пороков. Карикатуристы высмеивали «новых женщин», нахально курящих на людях, даже в трамваях, не обращая внимания на осуждение мужчин.

С наступлением нового столетия, когда суфражистки добивались избирательного права, а «новые женщины» вовсю ездили на велосипедах и курили, в искусстве стал часто появляться образ женщины среднего класса, которая курит тайно или же вторгается в курительную комнату.

В рассказе Макса Пембертона «Новая самозванка», который в январе 1890 года опубликовал журнал Punch, молодая женщина, рассерженная тем, что муж не уделяет ей внимания, переодевается в мужчину и незаметно проходит в курительную комнату клуба, который посещает муж. Когда муж возвращается вечером домой, его «малышка» не встречает его у двери, хотя обычно она «целует его в кончик подбородка и забирает у него шляпу и бумаги». В полном смятении он ищет ее и наконец находит в своем рабочем кабинете — она откинулась в кресле и хитро улыбается. Как все мужчины в клубе, она держит в руке стакан вермута и курит, пуская «облако сигаретного дыма, и этим доставляет ему приятное раздражение».

Затем она повторяет те разговоры, которые подслушала в клубе. У мужа возникает подозрение, что какой-то член клуба «сыграл с ним возмутительную шутку — повторил все сплетни курительной комнаты его жене». Он ошарашен. «Малышка» с горечью понимает, что совершила «такой постыдный поступок, что теперь об этом говорит весь Лондон». В конце рассказа стороны мирятся, между супругами восстанавливаются обычные отношения.

Уверенная в себе и образованная «новая женщина» стала распространенным персонажем как в литературе, так и в изобразительном искусстве. Край плаката 1894 года, рекламирующего лондонскую постановку пьесы Сидни Гранди «Новая женщина», закрывают колечки дыма из трубки героини.

В своей пьесе Гранди заостряет конфликт между полами, показывая мужчин, которые используют сигары как оружие. Муж недоволен книгой, написанной его женой и посвященной равенству полов, и «смахивает пепел от сигары на последнюю главу».

Незамужнюю женщину среднего класса, которая курит «из принципа» и считает, что у женщин, как и у мужчин, должны быть ключи от входной двери, чтобы они могли свободно входить и выходить, обходит своим вниманием симпатичный ей холостяк — он предпочел ей старомодную некурящую простушку, бывшую горничную. Отношение мужчин к «новым женщинам» и их курению подытоживает пожилой полковник, который осуждает все, что ставит под сомнение институт брака и расшатывает общественную мораль.

В опере Эрманно Вольфа-Феррари на либретто Энрико Голишани «Секрет Сюзанны» (Il segreto di Susanna), которая впервые была поставлена в 1909 году, муж главной героини выпускает дым ей на грудь, твердя, что у нее есть любовник. Но на самом деле секрет Сюзанны другой: это ее курение — так авторы переворачивают более ранний сюжет, где женщины воспринимают сигары и сигареты своих мужей как своих соперниц. Хотя в последнем акте муж с женой мирятся, готовность Сюзанны, тайно проносящей сигареты в спальню, обмануть мужа указывает на то, что в будущем она может провести туда и любовника.

На карикатурах XIX века изображались женщины, курящие одни в своей спальне. При этом они пребывали в полном изнеможении, как будто только что мастурбировали — а ведь в то время мастурбация считалась серьезным отклонением, способным разрушить тело и дух человека. Сама мысль о том, что женщины могут приятно проводить время наедине с собой, вызывала у мужчин сильный страх. Писатель рубежа веков Артур Симонс утверждал, что «чем больше женщина погружается в себя, тем сильнее она отдаляется от цивилизующего воздействия мужчины и тем опасней она становится».

Уже в голландском морализаторском искусстве XVII века курение предстаёт как признак плохой жены и матери. На картине Яна Стена «Мужчина, пускающий дым на пьяную женщину» (ок. 1660-1665, Национальная галерея, Лондон) пьяная до беспамятства женщина сползает на пол, в одной руке зажата трубка, в другой стакан, — она явно не может защитить себя от заигрываний мужчины и тем самым подвергает риску семейные ценности.

Слева: «Курила, как мужчина». Рисунок из британского вестника National Police Gazette 1896
Справа: Р. Виньесо. Курение в неглиже. La Vie Parisienne. 1893

В ходе антиникотиновых кампаний XVIII и XIX веков — часто связанных сдвижением за введение сухого закона — курильщиц осуждали из-за того, что они якобы разрушали семейные ценности. Дж.Х. Кохаузен, доктор медицины, уверял, что

«свобода курить и пить тесно связана с нравственной свободой. Курение разрушает и добродетель, и красоту. Но что ж, курите, если вам это нужно, заблудшие девушки. Вы и многие другие женщины еще будете оплакивать свои поступки».

Из-за частых изображений курящих проституток, гризеток и лореток, дымящих на балах-маскарадах, в бильярдных и будуарах, сигареты ассоциировались с чем-то опасным и порочным. Эмиль Золя в романе «Нана» (1880) связывал сексуальную привлекательность куртизанки с ее привычкой курить: «Нана свертывала сигареты и курила, откинувшись на спинку стула и раскачиваясь».

Сильные запахи спермы и табака, исходящие от нее, усиливают сексуальную привлекательность Нана. Многие писатели — Золя лишь один из них, — а также практикующие врачи предупреждали, что проституция, распространенная в Париже, приведет к тому, что болезни «неблагополучных слоев общества» войдут и в дома людей среднего класса.

Утверждалось, что некоторые проститутки испускают вонь сточных труб и заразы, — последняя болезнь Нана приводит к тому, что она буквально гниет заживо. Мужчины растрачивали на Нана не только свою сперму, но и свои состояния. Сигарета же в руках Нана или любой другой соблазнительницы была символом кастрации, обозначавшим присвоение мужской силы женщинами. В этом смысле немаловажно, что среди любовников Нана были и мужчины и женщины.

В 1890-х годах производители и создатели рекламы все чаще использовали для продажи своих товаров, включая сигареты и курительные принадлежности, образы красивых женщин. Но несмотря на то что курение стало более популярным у женщин, они пока не составили значительную часть потребителей табачных изделий: их образы использовались для привлечения клиентов в рекламных кампаниях, направленных на мужчин.

Тогда, как и сейчас, рекламные образы несли в себе намек на недозволенную эротику. Героинями рекламных плакатов часто были актрисы и танцовщицы. Девушки из рекламы сигаретной бумаги JOB, изображенные Жюлем Шере, похоже, предлагают нам не только сигареты, но и своё тело. Жорж Менье на рекламном плакате JOB (1894) изо-бражает вместе с девушкой черного кота, что сразу вызывает в памяти знаменитую «Олимпию» Мане (1863, Музей Орсе, Париж).

На плакате JOB работы Альфонса Мухи (1896) блондинка с волосами, как у горгоны Медузы, застыла в курительном оргазме. Голова откинута, глаза закрыты, рот приоткрыт — ее жесты, мимика, по словам Марты Кингсбери, «являются почти исключительно женскими, мужчины испытывают такое состояние очень редко, когда они полны ощущения своей власти и силы и одновременно погружены в себя». Сигарета как бы заменяет женщине любовника. Присваивая привычку мужчин курить, женщина с плаката вертит фаллическим символом — сигаретой — по своему усмотрению и для собственного удовольствия.

Турчанки, африканки, индианки и испанки — женщины из регионов, где выращивают табак или производят табачную продукцию, — также часто изображались в рекламе. Таким образом, женщины с сигарных этикеток — уступавших в неприкрытой сексуальности разве что порнографическим картинкам — начали ассоциироваться с продукцией, приносящей удовольствие, с тем, что вставляют в рот, «целуют» и сосут. Мужчина может наслаждаться ей один, в своей берлоге, или делить удовольствие с другими мужчинами в баре или клубе, и тогда курение становится частью ритуала, объединяющего мужчин.

Турчанки, изображавшиеся на этикетках ящиков для сигар, праздно бродят по гаремам, рядом с ними всегда можно увидеть кальяны. Художники ясно показывают, что единственная функция таких «узниц» состоит в том, чтобы услаждать своего повелителя.

Легко обнаружить параллели между западной живописью, где изображена продажа прекрасных рабынь, и торговлей табаком. Дорогие сигары нужно хранить в специальных контейнерах, чтобы содержать их в прекрасном состоянии, и точно так же холят и лелеют гаремных женщин. Среди прообразов этикеток для табачных изделий вроде White Slave (англ. «Белый раб») — изображения гаремов, выполненные французским художником Энгром.

Темный цвет кожи африканок в рекламе, намекающей на опыт курения у «примитивных» народов, можно сравнить с цветом сигары. Женщины коренных народов Америки воспевались за то, что живут в гармонии с природой — не то что нынешние ковбои Мальборо.

Хотя в табачной рекламе образы красивых женщин часто использовали, чтобы связать в сознании людей сексуальное удовольствие с удовольствием от курения, их редко изображали курящими. Исключением являются изображения испанок типажа Кармен, которые наслаждаются сразу двумя удовольствиями: флиртом и курением. Такие картинки рождали у мужчин фантазии — и об обладании сигарами, и об обладании женщинами.

Благодаря новелле Мериме «Кармен» (1845) распространилось представление о том, что курение — признак роковой женщины (впрочем, устрашающие изображения табака как ведьмы появились уже в XVI веке). Цыганка Кармен работает на табачной фабрике, которая, похоже, совмещает в себе гарем и бордель. Когда рассказчик впервые встречается с Кармен, она говорит ему, что обожает запах табака. Потом он угощает ее папироской и они «смешивают клубы дыма». Жадность, с которой Кармен курит, сообщает читателям о её неуемном сексуальном аппетите — дым здесь является метафорой рокового непостоянства самой героини. Из-за неё её любовник предает свою мать и детскую любовь. В результате ему удается освободиться от пагубной привязанности к Кармен, лишь заколов её.

Большинство художников и писателей представляли курильщиц как нечто ненормальное, опасное и коварное, а для узкой группы художниц и писательниц курение было символом независимости и свободы.

В рассказе популярной писательницы Уиды (псевдоним Луизы де ла Раме) «Под двумя флагами» (1867) мы видим отважную героиню по имени Сигарета. Она похожа на Кармен Мериме своим свободным отношением к курению и любовным связям. Даже несмотря на то что она вертела романы с целой армией любовников и у нее было столько интрижек, что ее можно было назвать Дон Жуаном в юбке, а на оскорбления мужчин она отвечает, пуская им в лицо клубы дыма, она — героиня положительная.

В её случае курение — это способ противостоять социальным устоям, презирая судьбу своего пола, запивая ее алкоголем, смеясь над ней, сжигая её в табачном дыму. Она не уничтожает мужчину, которого любит, а скорее становится его «товарищем по оружию»: в конце концов она нарвется на засаду, подстроенную, чтобы убить его, и погибнет в сражении.

Своей Сигарете Уида даёт те черты, которые привычнее видеть у героев-мужчин: отвагу, свободу воли и умение получать удовольствие — своим произведением писательница подготавливала рождение нового жанра, обожествляющего курильщицу. Сама Уида однажды отказалась покинуть комнату, где мужчины закуривали трубки и сигары, со словами:

«Ну а теперь, джентльмены, вообразите, что меня и моей матери в этой комнате нет. Курите и пейте так, как будто вы в клубе; говорите, как вы говорите в курительных комнатах».

Френсис Бенджамин Джонстон и Джейн Атче

В последние годы XIX века Френсис Бенджамин Джонстон и Джейн Атче стали одними из немногих художниц, присвоивших иконографию, в которой обычно мужчины-курильщики изображали курящих женщин. Костюмы на этих иллюстрациях, не аллегорические и не экзотические, свидетельствовали о том, что героини — современные женщины среднего класса.

Когда в 1870 году английский художник Уильям Фрит посмел изобразить на картине женщину среднего класса, которая курит в общественном саду, он тут же «подвергся безжалостным нападкам за то, что вообще избрал такой сюжет».

Джонстон и Атче принадлежали к той набиравшей силу категории женщин, которые действительно бросали вызов обществу. Профессиональные навыки позволяли им зарабатывать на жизнь. Как художницы, они подвергали сомнению стереотипные образы, существовавшие в обществе, и их работы оказывали сильное влияние на общество.

Френсис Джонстон — одна из первых американок, добившихся коммерческого успеха в фотографии, — родилась в 1864 году в Вашингтоне, где работал ее отец, служащий Государственного казначейства. В 1883-1885 годах она изучала рисунок и живопись в Академии Жюлиана в Париже и планировала впоследствии стать художником-иллюстратором.

Вернувшись в Вашингтон, она осознала, что вскоре фотография вытеснит рисованные газетные иллюстрации, купила фотоаппарат Kodak и прошла курс фотографии в Смитсоновском институте. Свою профессиональную карьеру Френсис Джонстон начала в 1889 году со снимков знаменитостей, например известной феминистки Сьюзен Б. Энтони, а также делала смелые фоторепортажи, например из угольных шахт в городе Шенандоа, штат Пенсильвания.

Когда в 1896 году Френсис Джонстон создала свой удивительный «Автопортрет», ей было около 32 лет и уже семь лет она была успешным фотографом. Она позировала в одной из шести комнат студии, которую в 1894 году пристроила к родительскому дому в Вашингтоне.

На фотографии она показывает себя как состоятельную женщину: ее окружают произведения искусства и фото. В одной руке Джонстон держит сигарету, в другой — пивную кружку. Она сидит, легкомысленно закинув ногу на ногу, видны ее икры и нижние юбки, однако в целом её одежду нельзя назвать дерзкой, а позу — соблазнительной.
Джонстон никогда не была замужем; она курила, пила, ее друзья принадлежали к богеме, занимали заметное место в обществе. Ее сигарета и пивная кружка — не случайные реквизиты, они рассказывают о жизни Френсис Джонстон. Легкая улыбка на губах и дерзость, с которой она показывает зрителю свои «атрибуты», дают нам понять, что она вполне сознательно выбрала то поведение, которое консерватор счел бы неприемлемым для женщины. Она сознательно создаёт свой образ, держит житейские радости под контролем и бросает вызов социальным устоям, сохраняя при этом домашний очаг и все остальные блага, которые даёт жизнь среднего класса.

В 1900 году журнал Punch поместил карикатуру, на которой «новая женщина» курит у камина; каминная полка уставлена художественными произведениями. Этот рисунок очень напоминает «Автопортрет» Джонстон. Однако на карикатуре «новая женщина» сидит на раскиданных по полу подушках, жар огня обжигает ее обнаженные бедра — то есть перед нами традиционная иконография вожделения. К курильщице зашел в гости доктор Строгий, который восклицает (эти слова мы видим в подписи к карикатуре): «Мисс Люси! Вы курите!» — на что мисс Люси, «современная молодая женщина с классическим образованием», отвечает: «Это классическое и правильное занятие. Ex Lucy dare fumum». Карикатура свидетельствует о том, как тесно были связаны в народном представлении образование, курение и сексуальные представления «новой женщины».

Ко второй половине 1890-х годов Джейн Атче, уроженка Тулузы, уже была известна своими цветными литографиями с изображением женщин, — многие из которых создавались для рекламных плакатов или же использовались для декоративных панелей. О жизни Атче известно мало. Её плакат, созданный в 1896 году для JOB, разительно отличается от плаката Альфонса Мухи, созданного в то же время для той же компании.

Женщина с плаката Мухи, кажется, настолько глубоко затягивается, что дым наполняет ее всю, от него поднимаются волосы на затылке, а выражение лица становится неуловимым. Изгиб руки, держащей сигарету, передаёт сексуальное напряжение. Напротив, для героини Атче акт курения не является потрясением, хотя ее поза, выражение лица и жест показывают, что она получает особое наслаждение. Образ, созданный Атче, напоминает произведение Мэри Кассат «В опере» (1880, Музей изобразительных искусств, Бостон), где одинокая женщина, показанная в профиль, наслаждается дневным представлением.

Гейл Каннингем в своем исследовании «Новая женщина и викторианский роман» пишет.

Действительно, хорошо одетые курильщицы Джонстон и Атче ни намеком, ни кокетливым взглядом, ни дерзким нарядом не дают повода считать, что чем-то отличаются от почтенных женщин среднего класса. Они принадлежат именно к тому типу женщин, который вызывал тревогу у Марселя Прево — в романе «Полудевы» (1894) писатель предупреждал об опасностях, которые угрожают обществу, где поведение женщин неоднозначно.

Он сетовал на то, что отличить хороших женщин от дурных стало тяжело, поскольку все модницы стали вести себя как падшие женщины, нарушая правила хорошего воспитания, которым должны бы следовать скромные девушки. Между строк романа сквозит страх того, что именно из-за таких женщин семейный уклад среднего класса начнет ухудшаться.

Работы Джонстон и Атче роднит то, что в них воспевается сдержанность, которой традиционно наделялись образы мужчин. Изображение в профиль отделяет героинь от зрителя. Ни одна из курильщиц не стремится стать объектом восхищенных взглядов. В отличие от разнузданных, растрепанных курильщиц Альфонса Мухи и карикатуристов, они гладко и аккуратно причесаны.

Костюмы застегнуты на все пуговицы, грудь прикрыта. Драгоценностей они не носят, но одеты модно и даже дорого. Выражения лиц тоже сдержаны. Легкая улыбка на лице Джонстон показывает, что ей нравится создавать образы, бросающие вызов обществу. Героиня Атче с рекламного плаката JOB выглядит искушенной парижанкой, ценительницей чувственных удовольствий.

Эти персонажи напоминают фигуры с античных рельефов: они изображены в профиль, руки сложены в одной плоскости и расположены так, что туловище открыто — все это придает их фигурам достоинство. Иногда поза даже указывает на образованность «новой женщины», которая способна к самостоятельному мышлению, — ведь в XIX веке высшее образование, как правило, включало в себя изучение классической литературы и искусства.

Обе художницы задействуют формальные приемы, которые традиционно используются в мужских портретах. Например, на обеих работах локти у женщин раздвинуты — а это визуально увеличивает размер тела. Они сидят не в томной, расслабленной позе, типичной для викторианского искусства и модерна, — а прямо или, как Джонстон на автопортрете, наклоняются вперед. Оба произведения созданы в схожей манере: сильные контрасты, резкие линии, здесь нет места светлым краскам, воздушным формам и извилистым линиям, которые использовали при изображении женщин художники того же времени, например Альфонс Муха. Черный плащ на литографии Атче является важной частью образа, то же можно сказать о темном клетчатом костюме, в котором изображена Джонстон.

Теоретики искусства XIX века были очарованы выразительной силой линий. Как правило, вертикальные линии ассоциировались с властью, а значит, с мужественностью. К примеру, теоретик Дэвид Саттер, во многом повлиявший на Сёра, утверждал, что «вертикальная линия — это линия благородства, духовной силы, величия и власти». (Проституток же называли в шутку «большими горизонталями».) Прямая вертикальная линия, которую образует граница плаща на плакате Атче, бросается в глаза в первую очередь. За Джонстон в ее автопортрете мы тоже видим вертикальную полуколонну. В обеих работах вертикали расположены в центре и довлеют над остальными элементами.

Почему же Уиде, Джонстон и Атче так хотелось присвоить типичные образы мужчин и использовать их в портретах курильщиц? Ответ очевиден: курение связано с более широкими представлениями о той стороне жизни, которая для женщин была закрыта. На рубеже веков суфражизм набирал обороты и провоцировал горячие обсуждения ограничений, которыми была окружена жизнь женщин, в том числе запреты на курение. Курение давало женщинам возможность публично заявить, если говорить словами Сигареты, героини романа Уиды, «о своем праве делать все, что доставляет удовольствие».

Однако есть и другой ответ, связанный, в первую очередь, с тем, что эти женщины были творческими личностями. В XIX веке существовало традиционное представление о том, что курение усиливает творческие способности, стимулируя фантазию и ассоциативное мышление (в то время употребляли более сильный и менее обработанный табак, в который к тому же иногда добавляли наркотики).

Многие художники и писатели XIX века, среди которых были и женщины, были заядлыми курильщиками — например, Жорж Санд. Шарль Бодлер в стихотворении «Трубка» из сборника «Цветы зла» восхвалял трубку как утешение поэта.

В стихотворении «Моя сигарета» Чарльз Френсис Ламмис пишет: «Мне кажется, что мечты поэта — / Это завитки поднимающегося дыма». В другом стихотворении неизвестного автора читаем: «Когда я курю, все мои идеи воспаряют, / Они не упадут на землю». Благодаря рассказам о Шерлоке Холмсе распространилось представление о том, что табак стимулирует глубокую работу мозга. Многочисленные карикатуры в журнале Punch в более чем 90% случаев изображают художников и философов, испытавших прилив вдохновения или ожидающих его, курящими.

Возможно, женщины, которые страстно желали расширить свои горизонты, применили к себе слова Джеймса Мэтью Барри из его книги «Миледи Никотин» (1890). Говоря о распространении табака в Англии, он пишет:

«Мужчины, которые до сих пор интересовались лишь узким домашним мирком, вставляли в рот трубку и превращались в философов».

Уида, Френсис Джонстон и Джейн Атче решили изображать женщин, питающих свои мысли табачным дымом, как положительных героинь. А поскольку эти героини полны достоинства, кажется, что у них есть мысли, достойные такой подпитки.

Автор статьи ДОЛОРЕС МИТЧЕЛЛ